Александр Петров, фото WEB
— У вас выходят сразу два фильма, в которых вы играете подводников, сталкивающихся с неизведанным. Какой проект появился первым — «Кракен» или «Горыныч»?
— Сначала был «Кракен». Когда я прочитал сценарий «Горыныча», я сразу позвонил продюсеру Сергею Сельянову и спросил, не смущает ли его такое совпадение. Меня это немного беспокоило. Но Сергей Михайлович успокоил меня, сказав: «А какая разница? Аудитория может пересекаться, но персонажи и жанры разные». Он умеет находить правильные слова! (Улыбается.) В итоге мы немного подкорректировали историю. В «Горыныче» я играю моряка, которому предстоит исследовательская задача — погрузиться на глубину и собрать научные данные. Это довольно обычная ситуация. А в «Кракене» мой герой — командир боевой подводной лодки, и это совершенно другой мир.
— Что вас особенно поразило в профессии подводника?
— Меня поражают сами эти люди. Их отношение к жизни, к женщинам, к долгу и чести. Они отдают себя службе полностью. Я считаю себя фанатом этой профессии, но у них это совершенно другой образ жизни. У них иное мышление. Эта математическая точность и скорость принятия решений отражают их глубокое понимание жизни. Для меня это означает, что все становится яснее и проще. И, конечно, это духовно сильные люди с отличным чувством юмора, даже в сложных ситуациях, которые могут возникнуть в любой момент.
Александр в фильме «Кракен», фото © Централ Партнершип
— Вы имеете в виду их постоянную готовность к подвигу?
— Для них это просто работа, долг. Они не воспринимают это как подвиг, и именно такое отношение меня поражает еще больше. Сколько бы я ни изучал эту профессию, я понимаю, что человек, не имеющий военного опыта, никогда не сможет в полной мере осознать, что это за работа. У меня была похожая ситуация несколько лет назад, когда я общался с военными летчиками. Казалось бы, это совсем молодые ребята, но у них совершенно иное мышление. И, конечно, это притягивает — не зря такие люди становятся героями фильмов, романов и мечтаний.
— Вы имели возможность побывать на действующей подводной лодке?
— Да, я посетил подводку и внимательно следил за всем, что там происходило. Особенно меня интересовали командир и экипаж, на которых лежит огромная ответственность. Каждый раз, замечая что-то новое, я задавал им непростые вопросы.
— Не испытывали приступов клаустрофобии?
— К счастью, у меня хороший вестибулярный аппарат, и меня никогда не укачивает. Тем более, что съемки проходили в павильоне — работать на настоящей подводной лодке было бы невозможно.
Кадр со съёмок фильма «Кракен», фото © Централ Партнершип
— Наверняка там сложно было бы разместить камеру.
— Да, это точно! Хотя в танк Т-34 мы смогли поместить пять камер, здесь ситуация была другой. Но декорации были выполнены просто великолепно. Центральный пункт управления был в натуральную величину, причем все кнопки на панелях действительно работали! Все коридоры и отсеки были тщательно проработаны. Мы даже не использовали зеленый фон, компьютерная графика применялась только для сцен снаружи лодки. При этом внутри все тряслось, так как работала гидравлика.
Помню, как я вылез оттуда — в тот момент снимали без меня — и осознал, как это выглядит со стороны. Это был настоящий аттракцион! Внутри, конечно, не так страшно, хотя актеры иногда падали, и все вокруг летало. В общем, это было эффектно. (Улыбается.) Для актера это, безусловно, подарок судьбы.
— Что вас привлекло в этом проекте?
— Меня заинтересовал сценарий и возможность поработать с Колей Лебедевым. Я давно мечтал об этом! Я обожаю «Легенду №17» и мне очень нравится «Экипаж» (оба фильма, как и «Кракен», созданы «Студией ТРИТЭ Никиты Михалкова»). Я верю, что «Кракен» станет культовым фильмом, который будут пересматривать через десятилетия. У него есть все шансы на это.
Александр Петров на съёмках фильма «Кракен», фото © Централ Партнершип
— Вы сразу нашли общий язык с Колей?
— Вопрос доверия даже не возникал. Коля очень четко формулирует свои мысли и желания. Я внимательно его слушал и почти не задавал вопросов. Споров не было, потому что мы оба стремились создать сложного персонажа. Не просто волевого мужчину, а человека с внутренними переживаниями, вопросами и детскими травмами. Это добавило глубины всей масштабной истории.
— Через неделю после «Кракена» в прокат вышел «Почтарь» — проект более камерный и с неожиданным для вас героем. Почему вы выбрали именно его?
— Я просто влюбился в сценарий. Знаешь, иногда все становится ясным с первой сцены. Я прочитал ее и не мог оторваться, хотя текст был написан очень интересно. Мне хотелось…
— …Хотели побыть внутри этого мира?
— Да! Я хотел продлить это ощущение. Прочитал первую сцену, отложил сценарий, затем вторую и третью. Читал очень медленно, по чуть-чуть. На самом деле, этот проект режиссера Андрея Разенкова не мог быть реализован около десяти лет. Но в этот раз все совпало — мое настроение, состояние и сама история, в которой присутствует сильная драматургия и противоречивый герой. Думаю, зрители будут обсуждать, правильно ли он поступает или нет. Здорово, когда люди начинают задумываться о том, что такое правильно.
Кадр со съёмок фильма «Почтарь», фото WEB
— У вашего героя очень необычная пластика — тики и мышечные зажимы. Диагноз героя был прописан в сценарии изначально?
— Нет, но мы с Андреем четко определили, что он человек, не вписывающийся в общество. Юродивый. Он таким родился, и в этом нет его вины. При этом он не глуп, а очень умный парень, который все понимает, чувствует и принимает самостоятельные решения. Он стремится на фронт, но его не берут, поэтому он вынужден разносить почту в тылу. Мы долго искали нужный баланс, чтобы герой не стал моральным уродом, но и не превратился в полнейшего блаженного. У него, конечно, есть связь с чем-то божественным.
Это человек, наполненный внутренним светом и любовью, хотя, казалось бы, откуда ему брать эту любовь — он одинок в этом мире! Он прощает всех, и это тоже удивительно. Мне очень помогло общение с людьми с различными особенностями. Они действительно особенные — в их правде и искренности.
— Создается впечатление, что вы испытали катарсис во время съемок.
— «Почтарь» действительно стал для меня внутренним очищением. Съемки проходили в хорошей атмосфере, и в жизни у меня был светлый период. Если бы этот герой появился три года назад, я думаю, у меня бы не получилось его сыграть. У меня есть предчувствие, что фильм изменит и зрителей, когда они его увидят. Мы не стараемся специально вызвать слезы или изменения, это происходит естественно.
Александр Петров в роли почтаря, фото WEB
— Атмосфера съемок, вероятно, тоже сыграла свою роль — в фильме такие умиротворяющие пейзажи.
— Места просто потрясающие! Рязань, Касимов, Константиново. У меня было замечательное лето: после съемок я возвращался в гостиницу, ужинал и катался на сап-борде по реке, наслаждаясь закатом. Комары меня, конечно, кусали, но это не останавливало. (Улыбается.) Затем я уехал в Тобольск на съемки «Горыныча»…
— В «Горыныче» ваш герой заботится о маленьком драконе?
— Да, он берет на себя ответственность за него. Но стоит отметить, что Горыныч не разговаривает, поэтому у них своя система общения, как с маленьким ребенком. Тем не менее, Леха общается с ним на равных, делится своими переживаниями. Горыныч тоже проявляет самостоятельность — иногда может и огнем кого-то напугать. (Смеется.) Я хотел, чтобы мой герой существовал в реальном мире, а затем сталкивался с чем-то сказочным и искренне на это реагировал. Сергей Сельянов много лет предлагал мне сняться в сказке, и вот, наконец, появился такой вариант. Я ему очень благодарен, потому что всегда с осторожностью относился к сказкам.
Кадр со съёмок фильма «Горыныч», фото WEB
— Что заставило вас изменить свое мнение?
— В какой-то момент я осознал, что когда-нибудь у нас с женой будут дети — тогда еще Вика не была беременна, и ребенку будет год-два. Я задумался, что ему показать, чтобы он понял, что это папа на экране? «Полицейского с Рублевки»? «Текст»? Это слишком рано. Я подумал, что это моя миссия на будущее. И, собственно, на съемках «Горыныча» мы узнали о беременности. Этот фильм мы точно покажем нашему малышу.
