Путь Дмитрия Чеботарева к экрану оказался долгим и извилистым. Он прошел через военно-морской лицей, факультет режиссуры театрализованных представлений и праздников в Хабаровске, а затем через «Щуку». Были и непростые годы, когда его амбиции совпали с отсутствием ролей в кино. Тем не менее, актер добился успеха и стал звездой популярных проектов, таких как «Вампиры средней полосы», франшиза «Майор Гром» и сказочный блокбастер «Волшебник Изумрудного города. Дорога из желтого кирпича».
Дмитрий Чеботарев, фото © Иван Куринной/ КиноРепортер
— Что помогает вам как актеру?
— Дисциплина! Она была привита мне в лицее, и я считаю, что дисциплина должна присутствовать во всем. Это вопрос уважения и коллективной ответственности. Мне бы хотелось, чтобы в актерской профессии ощущалось товарищество, как в армии, чтобы все радовались успехам друг друга и поддерживали в трудные моменты. Без дисциплины никуда, ведь всегда есть соблазн расслабиться и подумать, что ты уже на вершине. Но с этой вершины сбрасывают очень быстро – сегодня тебя любят, а завтра забывают.
— Как вы понимаете процесс работы с режиссером?
— У меня довольно необычное представление об этом процессе. Я считаю, что режиссер не должен заниматься работой с актерами. (Смеется.) Артист должен подготовиться и полностью разобрать свою роль, а не приходить на площадку с вопросом: «Что мы сегодня делаем?» Грубо говоря, актер должен сыграть свой фильм дома и прийти на площадку с готовым материалом, а режиссер уже решит, подходит ли это.
— В театре также?
— В театре процессы более длительные, поэтому там есть возможность пробовать и предлагать. Например, с Ромео Кастелуччи мы выпустили спектакль «Человеческое использование человеческих существ» всего за пять дней. Мы выучили текст, были готовы, размяты, а он просто расставил нас и сказал: «Теперь давайте наполним пространство вашими переживаниями». Это скорее перформативный подход.
Дмитрий Чеботарев, фото © Театр Наций
— Расскажите о своей недавней роли и возможных несоответствиях.
— Недавно в Театре наций состоялась премьера спектакля Данила Чащина «Последнее лето». У нас было достаточно времени для подготовки, но из-за плотного графика я репетировал всего две недели. Мы с Михаилом Тройником играем главную мужскую роль офицера Владимира, вернувшегося с войны, и у нас разные школы, поэтому спектакли получаются разными по настроению.
Можно смело смотреть два раза с разными составами. В основном же я играю в тех постановках, которые уже есть в репертуаре. Некоторые из них были созданы специально для меня, и ввести второй состав в них сложно. Я надеюсь, что мне никогда не придется от чего-то отказываться. Долгое время меня не снимали в кино, и я благодарен театру за постоянные встречи со зрителем.
— Поделитесь, что стало для вас решающим моментом в этой сфере.
— Были моменты депрессии, истерики, слезы и желание все бросить и вернуться в Хабаровск. Я хорошо помню тот переломный момент: я сидел в гримерной после спектакля «Черная курица», где играл злого короля, в старом костюме, который много раз переделывали, с нарисованными усами. И думал: «Может, стоит все оставить?» Вдруг администратор привел маленькую девочку с огромным цветком, который был больше нее самой. Эта девочка, которой сейчас около 15, даже не догадывается, как сильно она меня поддержала тогда своим поступком, выбрав меня и показав, что я делаю что-то важное и нужное.
Дмитрий в спектакле «Последнее лето» в Театре Наций, фото © Театр Наций
— Есть ли у вас нелюбимые аспекты работы?
— Самое неприятное — это то, что работа занимает много времени, и я реже вижу свою семью. Например, у меня не было выходных последние четыре месяца — жил в перерывах между сменами. Но в остальном мой путь в актерской профессии осознан, и я люблю эту профессию за множество вещей. Она дает возможность изучать новое, посещать места, куда я бы не попал иначе, слушать и рассказывать истории.
— За последние пару лет вы побывали в Казахстане, Териберке, на Эльбрусе… Какая экспедиция была самой сложной?
— Это может показаться странным, но самой утомительной в плане скуки для меня оказалась поездка на Мальту. Казалось бы, море, солнце, лето… Но когда проводишь больше месяца в месте, где ничего не происходит, очень хочется вернуться домой. А вот на Эльбрусе я провел три недели на съемках «Небесной тропы». По сюжету герои попадают под лавину, съемки проходят на большой высоте, и это очень тяжело — в первую очередь физически. Каждый день вставал в 5 утра, подъем занимал час, а спуск — иногда два. Я замерзал и обгорал, но все равно это запоминается с восторгом. И в Казахстане, и в Териберке были такие моменты.
— Не огорчает ли вас, что не можете поделиться этими впечатлениями с близкими?
— Иногда такие мысли возникают, но они подталкивают к пониманию, что нужно делиться этими моментами вместе. Когда я уезжал на съемки фильма «Челюскин. Первые» в Мурманскую область, дочка попросила снять северное сияние или китов, если получится. Я увидел и то, и другое, прислал ей видео, и она обрадовалась. Но северное сияние всегда будет, а, например, когда мы с женой впервые поехали во Францию, меня поразил собор Парижской Богоматери. Через несколько лет у нас родилась дочь, но собор сгорел. Это сильно меня задело: я помню свои эмоции при виде того Нотр-Дама, который моя дочь уже не увидит.
Дмитрий Чеботарев в фильме «Челюскин. Первые», фото WEB
— Как вы расставляете приоритеты вне съемок?
— Проблема в том, что в Москве накапливается столько дел, что просто разрывает. И даже если очень хочется, не получается уделить все выходные близким — это главный конфликт. Я расстраиваюсь, и семья обижается. Я их прекрасно понимаю: даже себе сложно объяснить, что это такой период. Было время, когда работы не было, а сейчас ее много, и это вызывает другие переживания. Что касается времени на себя… А что мне делать? Сходить в спа? У меня дома есть ванна. (Смеется.) У меня нет потребности побыть наедине с собой, наоборот, из-за постоянных разъездов хочется быть ближе к дому и к своим. В этом и заключается мое успокоение.
— Самый значительный приток поклонников — это фанаты «Майора Грома»?
— Безусловно! И, вероятно, нас ждет вторая волна. Нельзя отрицать, что это был огромный скачок. Я читал комиксы еще до съемок, но не осознавал масштаб фан-базы. В 2019 году, на презентации каста, когда ведущий объявил: «Олег Волков», в зале произошел настоящий энергетический взрыв. У меня подкосились ноги, и я понял, что если бы я прыгнул в толпу, меня бы поймали и унесли. А я ведь еще ничего не сделал! Такой уровень доверия был оказан, что я осознал: нужно в десять раз больше стараться.
Дмитрий в фильме «Майор Гром: Чумной доктор», фото WEB
— Вы переживаете за своего героя в «Волшебнике Изумрудного города»?
— Я же настоящий Урфин Джюс! (Смеется.) Из иллюстраций к волковскому «Волшебнику»: хмурый, с густыми черными бровями, острым подбородком, большим носом и волосами, как щетка. Когда мне предложили попробовать на эту роль, я зализал брови, уложил волосы на пробор и вставил под нижнюю губу валик из бумаги. Придумал какую-то речь и пластику, в общем, немного пофантазировал. И всем это понравилось. Я очень хотел эту роль и рад, что попал в новую вселенную. Надеюсь, зрителям фильм тоже понравится, ведь он воссоздает книжный мир с огромной любовью, без осовременивания.
— Это, вероятно, один из тех редких фильмов, которые ваши дети (у актера 5-летняя дочь Иванна и годовалый сын Кай) смогут посмотреть.
— Да, дочка очень ждет! Постоянно спрашивает: «Папа, когда Урфин Джюс?» Мы с ней прочитали все книги Волкова, и она переживала, что Урфин плохой. Даже когда он стал хорошим, она волновалась. Читаем «Желтый туман», а она все время спрашивает: «А он не стал опять плохим?»
— У нее уже есть понимание, чем занимается отец?
— Она знает, что папа актер, а мама (Елизавета Климова) актриса, но ничего из того, что мы делаем, она не видела. Это не для детских глаз. (Смеется.)
Дмитрий в роли Урфин Джюса, фото © Централ Партнершип
— В одном интервью вы говорили, что как только любовь побеждает страх, появляется новый. Чего вы боитесь сейчас?
— Я боюсь смерти. С появлением семьи этот страх усилился. Это в жизни. А в профессии я продолжаю бояться, что кто-то увидит мой предел и скажет: «Все, он выше не может».
— Но имеют ли другие право решать, где ваш максимум?
— Иногда ты сам чувствуешь, когда на подходе момент, когда нужна перезагрузка. Реальная проблема, когда это замечают и другие.
— Ваши герои очень разные, но есть ли у них что-то общее? За исключением внешности, конечно.
— Надеюсь, только это их и объединяет. (Смеется.) Конечно, невозможно играть то, чего в тебе нет. Это абсурд. Но можно найти в себе импульс, боль или внутреннюю проблему и на их основе строить персонажа.
— Но во всех ваших героях есть уязвимость. Вспомните того же Хрупкого из «Плейлиста волонтера», прозвище которого говорит само за себя.
— Хрупкий получился уникальным. Я изменил свою внешность — накладные кривые зубы, шрам под глазом, челка. И всю пластику, манеру речи продумывал. Но именно с ним я смог уйти максимально далеко от себя. Люди, которые были бригадирами массовки на «Улице Шекспира», не узнали меня, хотя уже видели на площадке «Плейлиста волонтера». (Смеется.) Так что Хрупкий — одна из самых сложных работ для меня. Я благодарен, что мне его доверили, ведь изначально меня пригласили на другую роль.
Дмитрий Чеботарев, фото © Екатерина Гончарова
— Вы озвучили несколько аудиокниг, написали пьесу и поставили несколько спектаклей. Планируете ли продолжать расширять свои горизонты за пределами актерской деятельности?
— Я очень благодарен за возможность заниматься этим. Особенно мне нравится работать над аудиокнигами. Недавно вышли «Цветы для Элджернона», и это, пожалуй, одно из самых сложных актерских испытаний, с которыми я столкнулся (главный герой романа Дэниела Киза — умственно отсталый), так как найти подходящий голосовой эквивалент для этого персонажа очень сложно. Что касается кино, то пока я не планирую снимать. Мне интереснее находиться с этой стороны камеры.