Владислав Миллер, фото © Театр Олега Табакова
— Вы давно играете главные роли в Театре Олега Табакова, но Николай Плужников в фильме «В списках не значился» — ваша первая крупная кинороль. Сколько конкурентов вам удалось обойти?
— Нисколько. (Улыбается.) Мы работали над спектаклем «Наследники», и в какой-то момент Владимир Машков пришел на репетицию и объявил, что начинаются съемки фильма «В списках не значился» с артистами нашего театра, и меня будут пробовать на роль Николая Плужникова. Пробы длились несколько дней, и мы с режиссером Сергеем Коротаевым и оператором Игорем Гринякиным работали на «Мосфильме». Параллельно мы занимались гримом, который оказался довольно сложным.
— Если кастинг был таким тщательным, сколько времени занял процесс подготовки?
— Нам нужно было проработать характеры персонажей и придумать их физические проявления. Например, режиссер всегда интересовался, что у каждого героя в карманах. Если у кого-то есть часы, то откуда они? Даже для второстепенных персонажей важно создать законченный и глубокий образ. Сначала мы работали в большой группе артистов, а затем уже втроем — с режиссером и Аленой Мориловой, которая исполняла роль Миры.
Ей нужно было освоить еврейский акцент, поэтому мы пригласили консультанта по идишу. Параллельно шли занятия по гриму, которые занимали около четырех часов, так как гримерам важно было все примерить — каждый шрам должен быть органичным и подходить артисту. В итоге мы провели около месяца в подготовке.
Владислав в роли Коли Плужникова, фото WEB
— То есть это был не конец подготовки?
— Нет! Затем мы с ребятами, которые играли молодых бойцов, и Аленой поехали в Калужскую область, где десять дней жили в палатке в лесу, отрезанные от всех удобств. Алена готовила нам ужины, но в основном мы питались водой и сухарями — это важные детали в повести. Однажды мы проснулись и увидели местного жителя, который принес ведро лисичек! Мы готовили их в котелке. В целом, мы вели очень аскетичный образ жизни: подъем в шесть утра, зарядка, турник, потом чай.
Мы учились обращаться с оружием и много стреляли, чтобы привыкнуть. Это было страшно, уши закладывало. На следующий день становилось легче, постепенно осваивались. Мы учились выдержке, выполняли команды, а с десяти вечера выходили на караул, стояли часовыми по два часа. В общем, мы тренировали эмоциональную память.
— Не показались ли вам десять дней вечностью?
— Сейчас мы вспоминаем это время с улыбкой. Поездка сблизила нас и многое прояснила. Конечно, это не сравнить с тем, что пережили наши предки. Для современных молодых людей трудно даже представить те реалии, которые описаны у Бориса Васильева. Но мы старались сделать так, чтобы все выглядело правдоподобно на экране. Мы посмотрели множество советских фильмов и анализировали не только их художественные качества, но и соответствие военным нормам.
— Это было полезно?
— Да, мы внесли изменения в сценарий, так как некоторые детали не соответствовали действительности. Например, в начале книги Плужников приезжает в Брест с пистолетом, но это невозможно – оружие выдавали только в части!
— Как проходили съемки в Брестской крепости?
— Это действительно легендарное место. Нас сразу провели на экскурсию по подвалам, где 80 лет назад такие же молодые ребята, как мы, защищали стены без воды, еды и света. Там невероятная энергетика, и, мне кажется, крепость нам определенно помогала. Все становилось на свои места.
Кадр со съёмочной площадки фильма «В списках не значился», фото WEB
— Обошлось без травм?
— Была одна неприятная ситуация. Мы снимали сцену, где видно только мое лицо. Я смотрел вверх, а над головой стоял оператор с файером, чтобы имитировать свет сигнальных ракет. В какой-то момент этот файер начал плавиться, и раскаленная пластмасса капала мне на лоб. Я прямо в кадре оторвал ее вместе с кожей. Получился большой шрам, который, к счастью, зажил, но долгое время я играл в спектаклях, не заклеивая его пластырем, чтобы это не выглядело еще хуже.
— Какие советы давал вам ваш наставник и партнер по съемкам Владимир Машков?
— Перед одной сложной сценой, к которой я долго готовился, Владимир Львович вышел и сыграл ее вместо меня. Я представлял ее совершенно иначе! Но его исполнение было настолько тонким и убедительным, что все согласились, что нужно делать именно так. Я не пытался повторить его, потому что он показывал не как, а что играть – это большая разница, но двигался в том направлении. После каждого дубля он подходил ко мне, одобрительно кладя руку на плечо. Я понимал, что общий план есть, средний есть, сцена собирается. (Улыбается.)
На протяжении всего съемочного процесса Владимир Львович давал мне советы, когда был на площадке, и не только мне – всем артистам. Это принцип нашего театра. Я тоже старался обращаться к старшим товарищам за советом и проверять материал на них. Я чувствовал себя тем самым Плужниковым, о котором писал Васильев. Все вокруг старались мне помочь.
— Вы назвали Плужникова ролью мечты. К чему теперь хочется стремиться?
— Я понял, что кино всегда приходит неожиданно. По крайней мере, в мою жизнь. Нет такого, что у меня на столе лежит пять сценариев, все меня хотят снимать, и я выбираю. Поэтому не могу сказать честно, есть ли у меня роль мечты. Но я все свои работы одинаково люблю и на площадке всегда делаю все, что могу. Хотя сейчас открыл для себя режиссера Душана Глигорова, который снял сериалы «Хрустальный», «Трасса» и «Аутсорс», и мне было бы очень интересно с ним поработать.
Вижу, как он подробно работает и на что артисты идут под его руководством. Вот в «Аутсорсе» Дашу Котрелеву, которая тоже окончила Школу Олега Табакова, обрили в кадре. Я был так впечатлен! Но, конечно, «актриса – это больше, чем женщина, а актер – меньше, чем мужчина». (Улыбается.)
Владислав в фильме «В списках не значился», фото WEB
— Но для роли в «Матросской тишине» вы всего за несколько месяцев научились играть на скрипке! Это тоже подвиг.
— Да, скрипка действительно была самым сложным испытанием, и десять дней в лесу с ней не сравнятся. Это невероятно трудный инструмент, требующий хорошей физической подготовки. Заниматься нужно с детства, чтобы руки привыкли, иначе потом будет сложно. Я взял скрипку в руки в 19 лет, и хотя я закончил музыкальную школу с отличием, это не помогло! Чтобы сыграть два коротких фрагмента в спектакле, я занимался полгода. Как говорил Машков: «Ты как, занимаешься?» – «Да, да, занимаюсь!»
— «Матросская тишина» стала для вас знаковой работой. Вы, наверное, многому научились у Владимира Львовича как у режиссера и актера?
— Это сложно выразить в одном или двух предложениях. Даже если говорить не только о профессиональных качествах, но и о том, как должен вести себя мужчина в жизни. Ты просто находишься в окружении этого человека с невероятной энергией. Владимир Львович стал для меня вторым отцом и главным учителем в профессии. Если бы он не стал художественным руководителем Театра Олега Табакова, возможно, меня бы туда и не взяли. Я очень ему благодарен, ведь Машков доверил мне множество главных ролей, и я стараюсь оправдать это доверие.
— Как вы относитесь к статусу его протеже?
— В творческой профессии невозможно быть просто чьим-то протеже. Зрителей не обманешь. Если ты не способен показать что-то на сцене или в кадре, ничего не получится, независимо от того, кто тебя поддерживает.
Владимир Машков и Владислав Миллер в спектакле «Матросская тишина», фото © Театр Олега Табакова
— Ваши таланты проявились еще в детстве?
— Да, я был очень энергичным ребенком. Когда мне было около четырех лет, стало ясно, что мне нужно заниматься чем-то творческим. Моя мама увидела в местной газете объявление о наборе в детскую школу искусств на хореографическое отделение. Я поступил и занимался там 12 лет. В какой-то момент понял, что это приносит мне удовольствие. Мне нравилось внимание и выступления, хотя за этим стоял огромный труд и долгие часы у станка. Изначально я хотел поступать в хореографическое училище – влюбился в ансамбль Моисеева, когда увидел «Яблочко».
У меня даже был свой номер, вдохновленный этим выступлением. Затем я параллельно начал заниматься в театральной студии, на фортепиано и вокале. У меня не было времени на прогулки после школы – каждый день был расписан, и уроки я делал только поздно вечером. Никто меня не заставлял! В итоге я добивался успехов, участвовал в множестве конкурсов, и однажды оказался на конкурсе «Живая классика» в Париже.
— И вы там победили.
— Это было просто невероятно! Я родом из очень маленького города, и мысль о Париже казалась чем-то нереальным. Кстати, именно на этом конкурсе я впервые встретил Олега Павловича Табакова.
— И тогда у вас возникла идея поступить в его школу?
— Нет, это было случайное стечение обстоятельств. Когда я учился в восьмом классе, в Кашине снимали сериал «Две зимы и три лета». Меня пригласили на небольшую роль, и я снялся с Сергеем Маковецким. У меня было всего две реплики, но это стало важным событием. Затем меня пригласили на другую эпизодическую роль с Тимофеем Трибунцевым, но у меня была сломана рука! Мне надели рубашку, чтобы скрыть гипс, и дали удочку. Я сидел, испытывая дикие боли, но понимал, что снимаюсь в кино, и нельзя показывать, что мне плохо!
Позже из Москвы позвонили и попросили приехать озвучить эти эпизоды. Родителям, которые не имеют отношения к творческим профессиям, это тоже было интересно. Мы приехали, и режиссер Теймураз Эсадзе рассказал о школе-пансионе, которая ничем не уступает самым престижным актерским вузам и полностью финансируется государством. Для парня из провинции это был настоящий золотой билет.
Владислав Миллер, фото © Владимир Мышкин
— У вас были какие-то конкретные планы до этого момента?
— Да, после 11-го класса я собирался подавать документы в «золотую пятерку» – МХАТ, «Щуку», «Щепку», ГИТИС и ВГИК.
— То есть время на подготовку резко сократилось.
— Да, и неожиданно появился государственный экзамен по литературе, который я не планировал сдавать! Пришлось срочно изучать всю программу. Первой большой книгой, которую я прочитал, стали «Мертвые души». Я читал их маме вслух, потому что она сомневалась, что я действительно читаю. (Смеется.) Но я очень хотел поступить и понимал всю ответственность, поэтому полтора года занимался с репетитором. Как только экзамен по литературе отменили, остался только творческий конкурс. Я тогда подумал: «Господи, спасибо!» Но сейчас уверен, что сдал бы его, у меня никогда не было проблем с учебой.
— Теперь вы сами преподаете в школе. Небольшая разница в возрасте со студентами не мешает?
— У нас учатся ребята 15–17 лет, а мне скоро 26, так что разница есть. Но у меня есть чем с ними поделиться. Яркий пример – Алена Морилова, студентка первого курса, с которой я начал работать. На площадке мы уже на равных. В актерской профессии невозможно просто научить, ей можно только научиться. Педагог может открыть дверь, но войти в нее может только сам студент.
— Ради спектакля «Смертельный номер» вы осваивали цирковые трюки. Что оказалось сложнее – механическая часть или драматическая?
— Я не хочу ничего обесценивать, потому что мы потратили много времени, чтобы делать эти фокусы на автомате. У нас другая профессия, которая тоже требует огромного количества времени. В «Смертельном номере», где мы играем клоунов, нам нужно было освоить и прочувствовать все это. Артист обязан учиться всю жизнь. Получая роль, ты каждый раз должен углубляться, понимать контекст времени и культуры.
— Что самое сложное при получении новой роли?
— Самое трудное — это то, что каждый раз приходится начинать с нуля. Даже если предыдущая роль была успешной, и вы получили овации, цветы и поклонниц, это не гарантирует, что успех повторится. Однако благодаря времени, проведенному в профессии, я лучше понимаю себя и свои черты характера.
Кадр со спектакля «Смертельный номер», фото © Театр Олега Табакова
— Какие черты характера проявились в Хлестакове?
— В «Ревизоре» мне помогло то, что я много занимался танцами, и у меня неплохая пластика. Мы начали строить роль, основываясь на этом, постепенно увеличивая градус. Сейчас мне было бы интересно уйти от себя как можно дальше. Хочется попробовать что-то более характерное, особенно в кино, где важна каждая деталь. В кадре даже одно движение глаз может стать мизансценой! У нас есть спектакль «Страсти по Бумбарашу», где я играю Яшку-коммуниста, и это как раз тот случай, когда я примеряю на себя чужой характер, который очень далек от моего по поведению и темпераменту.
— Если говорить о ваших сильных и слабых сторонах, что бы вы назвали?
— Я обладаю чувством юмора и ценю людей с хорошим юмором. Это замечательное качество, особенно для мужчин. К сожалению, я иногда забываю о том, что у меня все хорошо в жизни и в профессии. Мне всегда кажется, что этого недостаточно.
— А как насчет режиссерских экспериментов? Планируете продолжать после вашего спектакля «Атом солнца»?
— Это вопрос из разряда «хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах». Конечно, я не исключаю такой возможности, но, боюсь, это пока не для меня. Во-первых, я еще молод, а в труппе есть настоящие мастера. Во-вторых, любые идеи должны быть согласованы с руководством, а я никогда не просил ни одну роль и не стучался в двери. У меня есть чувство такта. В-третьих, нужно иметь свой взгляд на материал и на современную жизнь, ведь условного Шекспира ставили уже миллион раз. Важно, чтобы горел глаз. В общем, должно совпасть много факторов.
Владислав Миллер в спектакле «Ревизор», фото © Театр Олега Табакова
— Как нужно отдыхать, чтобы сохранить себя в профессии?
— Чаще. (Смеется.) Я обычно хожу в театры, смотрю хорошее кино, слушаю отличную музыку. Люблю баню. Играю в футбол, хотя это бывает довольно редко. И, конечно, люблю вкусно поесть в хороших местах.
